Основание и развитие Баргузинского острога в ХVII-ХVIII века

Самое старейшее поселение Забайкалья - Баргузин. Ранняя история этого города до сих пор не изучена. В имеющихся сведениях и немногочисленных исследованиях, где находит отражение история этого поселения, наблюдаются некоторые разногласия, касающиеся его основания. Так в одних из них указывается, что в 1646 году из Енисейска на Байкал был направлен атаман Василий Колесников "проведывать о серебряной руде". В том же году был заложен Верхнеангарский острог "для удержания в покорности тунгусов".

Вслед за ним сюда была отправлена еще одна партия служилых людей, в составе которой было 60 человек, во главе с сыном боярским Иваном Галкиным. С его именем и связано основание в 1648 г. Баргузинского острога.

В других источниках указывается, что экспедиция, посланная енисейским воеводой на Байкал, направлялась во главе с атаманом Василием Колесниковым и боярским сыном Иваном Галкиным. В экспедиции было не более 100 человек казаков и вольных людей. В данном случае указывается на причастность Василия Колесникова к основанию Бapгузинского острога.

Это мнение не выдерживает критики потому, что в документах есть указания на то, что Василий Колесников после основания Верхнеангарского острога ушел в Енисейск. И вернется в Забайкалье уже после того, как Иван Галкин основал Баргузинский острог.

Таким образом, основание этого острога связано прежде всего с именем Ивана Галкина, который был "..один из самых выдающихся служилых людей... предприимчивый, смелый, жадный до наживы, неутомимый исследователь и завоеватель "новых землиц", типичный русский Пизарро". Отсюда видно, с какими стремлениями шли сюда служилые люди. Однако каждая экспедиция, направляемая в глубь Сибири, снабжалась специальным наказом. Иван Галкин имел наказ, "чтоб на новых народов наложить ясак" и места около Байкала точно описать, а "что главнейше было предметом золотых и серебряных искать жил".

Баргузинский острог построен в 40 верстах от устья Баргузина, один из самых отдаленных: в 5900 верстах от Москвы, в 6628 - от Санкт-Петербурга, в 612 верстах от Иркутска.

В "Чертежной книге Ремезова" дается чертеж этого острога. Из него видно: острог имел неправильную форму, обнесен деревянным частоколом, по бокам две башни. С самого начала во всех острогах строилась церковь. В Баргузине это была Спасская. В остроге сосредотачивается административная власть: приказная изба, амбары для ясака, дом священника, а также все запасы - амбары для хлеба, провианта, боеприпасов, там же был и дом приказчика. За стенами острога построено 6 изб казаков. Посередине острога текла небольшая река Мельничная, на которой была построена первая мельница.

В 1730 г. острог был перестроен. В 1734 г. он представлял собой уже более правильной формы, четырехугольный стоячий острог. В западной стене была рублена Проезжая башня, на восточной - глухая. К этому времени начато строительство еще одной церкви - Преображенской. В самом остроге произошли изменения - амбары на "двух жилах", появился двор казенный. Двор приказчика был перенесен за острог, число домов разночинских увеличилось до 26, и появился кабак. В том же 1734 г. Баргузинский острог горел. Сгорели казенные здания и укрепления. Oт острога осталось несколько звеньев палисада и 2 башни, которые простояли до начала ХIХ века. Острожные стены больше уже не восстанавливались.

Из Баргузинского острога служилые люди ходили собирать ясак с местного населения, здесь хранили "соболиную кожу" и все припасы, отсюда совершались разведки в близлежащие земли. Баргузин скоро стал местом, «…от коего довольное время все завоевания по ту сторону Байкала зависели". Именно стараниями баргузинских служилых людей были основаны новые остроги - Еравнинский, Селенгинский, Верхнеудинский и другие, несмотря на огромные расстояния, разделяющие их.

Все забайкальские остроги основывались немногочисленными отрядами казаков и служилых людей. Признавая их огромную роль в основании большого неизведанного края, А. И. Герцен писал в "Колоколе": "Горсть казаков и несколько обездоленных мужиков перешли на свой страх океаны льда и снега, и везде оседали усталые кучки, в мерзлых степях, забытых природой, кипела жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана".

Подобную характеристику землепроходцев дает М. A. Сергеев: "Исключительное мужество, нечеловеческая выносливость и стойкость сочетались у них с горячей любовью к Родине и редкой скромностью.

В самых тяжелых условиях, голодные и холодные, замерзая и помирая голодной смертью, израненные в боях, несли они десятки лет свои "дальние службишки", проявляя высокое сознание долга перед Родиной и беспримерную ревность в искании государевой прибыли".

На короткое время Баргузин становится единственным административным, политическим и хозяйственным центром Забайкалья, главным военным центром, местом сбора дани с ясачного населения, дальнейшего освоения края, его недр и т.д.

Первое время в Баргузине несли службу 10 казаков по одному году - "годовальщики".

Позднее гарнизон Баргузинского острога состоял из 70 человек, которые через два года менялись. Эти несколько десятков человек, по существу, и осваивали Забайкалье: строили новые остроги, покоряли новые племена и т.д.

Гарнизон казаков здесь не был постоянным. В конце ХVII века сюда поместились беломестные казаки. Постепенно население острога пополняется за счет местных народов.

Баргузинская долина была плодородной, издавна по ней кочевали баргуты, хори-туматы.

Но баргуты покинули навсегда долину, оставив о себе память в названии реки Баргузин. Хори-туматы либо смешались с другими племенами, либо истреблены. Поэтому служилые люди России встретились сначала с эвенками, которых Ив. Галкин сразу обложил ясаком.

В ХVIII веке в баргузинские степи перекочевывают буряты. Так, в 1740 году сюда пришла большая группа во главе с Ондреем Шибшеевым. Здесь были и эхериты, и булагаты, и хори. Баргузинскин край служил своеобразным "Доном", куда стекалось население в поисках лучшей доли. Местное население постепенно пополняет собою население Баргузина. В 1732 году в Баргузине жило 78 человек.

Устроитель Баргузинского острога Иван Галкин пробыл здесь 2 года. Сын боярский Иван Галкин ведет свою родословную от известного Ермака. В Баргузинском остроге приказчиком будет несколько раз. При нем значительно упрочилось положение острога, увеличилась численность ясачного населения. В 1650 году его сменил Василий Колесников, "жестокий и отважный и казачий атаман". В известных исследованиях высказывается мысль о том, что Вас. Колесников почти бездействовал в Баргузине, ограничившись сбором ясака. С этим нельзя согласиться, ибо забота о поддержании порядка требовала действий, и в этом он обнаружил недюжинную активность.

В течение ХVII века Баргузин оставался своеобразным административным центром, был средоточием ясачного сбора.

В 1661 году сюда прибыл енисейский стрелец и казачий сотник Иван Тархов, пятидесятник Омельян Миронов и служилые люди "приискивать вновь землиц неясачных людей и призывать под ...великого государя царскую высоку руку в вечное холопство и в ясачный платеж". И уже в следующем году были взяты "в ясачный платеж" тунгусы Почаганского рода князца Ковкукана Пунгунова "с братьями и детьми и с его улусными людьми". Так постепенно из Баргузинского острога простирается власть царя дальше на север и восток Забайкалья.

После основания Селенгинского острога Бapгyзин будет недолго оставаться на положении административного центра. Постепенно роль его будет сведена только к сбору ясака и присмотру над окрестным населением. В 1783 году Баргузин был назначен уездным городом, а в начале ХIХ века он займет скромное место заштатного города. Город имел герб: в верхней части щита герб Иркутска, в нижней - в серебряном поле сидящая белка в знак того, что "в округе оного города ловятся лутчие белки".

Дальнейшее освоение Забайкалья приводит к тому, что инициаторами в "приискании земель", создании острогов, их заселении выступают сами служилые люди. Правительство всячески поощряло подобные действия, поскольку цель таких устремлений была вполне созвучна с его колонизационной политикой.

Евдокимова С.В. "Очерки истории городов Забайкалья. ХVII - ХVIII вв. " Ч. 1. Улан-Удэ, 1993. - с.15-25